Настоятель храма Иоанна Богослова в с. Троица
Василий Петрович Куприянов (1864-1950)

Василий Петрович Куприянов родился 20 февраля 1864 года. До революции 1917 года он был человеком светским, членом Государственной Думы. Когда он стал священником – не известно. После рукоположения он был направлен служить в Тверь.

Летом 1922 года при поддержке Советской власти в Русской Православной Церкви (РПЦ) был организован “обновленческий раскол”, призванный разрушить ее изнутри (“обновленцы”, они же “живоцерковники”, пытались подстроить церковь и церковные богослужения под социалистический “дух времени” - “оживить церковь”, надеясь на поддержку и снисхождение властей. При этом были попраны многие фундаментальные церковные каноны. “Обновленчество” получило широкое распространение в приходах РПЦ, но в конце концов этот раскол был преодолен). Правящий архиерей Тверской епархии архиепископ Серафим (Александров) был арестован. Во главе епархии встал епископ Старицкий Петр (Зверев). Некоторые священники отошли к раскольникам.

Властям становилось все очевидней, что без активного вмешательства государства в церковную жизнь, без ареста православного архиерея и верных ему священников “обновленчество” в Тверской епархии обречено. Осенью 1922 года ГПУ приняло решение арестовать епископа Петра и ближайших его помощников.

Среди допрошенных по этому делу был член епархиального совета священник Алексей Бенеманский, причисленный 19 сентября 1999 года к лику месночтимых святых Тверской епархии, а также священник Владимирской церкви и член епархиального совета Василий Петрович Куприянов, который в 1940-х годах займет место настоятеля храма Иоанна Богослова в селе Троица Удомельского района.

В ночь на 24 ноября они были арестованы и отправлены в Бутырскую тюрьму. В Москве допросов не проводилось, поскольку уже было принято решение выслать всех, кто противился обновленческому движению, кто остался верным РПЦ и ее главе патриарху Тихону. Комиссия НКВД по административным высылкам приговорила обоих к двум годам ссылки в Туркестан.

В начале апреле 1923 года этап, с которым отправили В. П. Куприянова и А. К. Бенеманского прибыл в Самарканд. Алексей Бенеманский так описывал в письмах путь в ссылку: “В четверг на пасхальной неделе в одиннадцать часов мы были вызваны в комендатуру ГПУ, откуда после некоторых формальностей мы были отпущены, причем с нас была взята подписка, что мы выедем из Ташкента в тот же день. По выходе из ГПУ мы перекрестились и отправились разыскивать наших друзей. По дороге мы встретили Веру Николаевну, которая и довела нас до соборного дома, где для нас была приготовлена комната. Там нас встретили члены соборного причта и несколько благочестивых граждан и гражданок, сразу окружая нас таким вниманием, что нам стало стыдно. Для нас были приготовлены чай и обед, нам нанесли множество куличей, дали чаю, сахару, даже по рубашке… Нас вызвали на идеал мучеников; кажется, что так относиться могут только христиане. Сочувствие к нашему положению было огромнейшее… В семь часов там же, в соборном доме, происходило прощание… Плакал владыка, плакали и мы, плакали и все присутствующие…”

Вскоре после прибытия в Самарканд ссыльных отправили еще дальше, в Джизак. Осведомитель-обновленец докладывал в ГПУ Туркестана: “Доношу, что административно - высланные священники … Василий Куприянов, Алексей Бенеманский ведут усиленную агитацию среди прихожан и членов приходского совета против … обновленческой церкви… чем возмущают вообще общественное мнение…”

“…высланные четыре священника - …Василий Куприянов и Алексей Бенеманский ведут упорную агитацию против обновленческой церкви, служат всенощные и литургию отдельно … за служением поминают открыто во всеуслышанье Патриарха Тихона; ввиду их агитации прихожане совершенно не стали посещать богослужение (“обновленческой церкви” – ред.)”.

Власти препятствовали поступлению священников на гражданскую службу, что лишало последних средств к существованию. Приходилось рассчитывать только на помощь братьев во Христе.

В 1924 году советское правительство приняло решение освободить духовенство и мирян, осужденных по процессам об изъятии церковных ценностей и высланных в административном порядке. В 1926 году о. Василию было разрешено вернуться в Тверь и он занял свой приход.

В 1928-1929 годах повторились события 1922 года. Только на этот раз не ценности изымались из церквей, а закрывались сами храмы. В конце 1928 году власти постановили закрыть Вознесенский собор. В начале 1929 года на одной из квартир собрались тверские священники, среди которых был и о. Василий. В короткое время было собрано 10 тысяч подписей, и собор удалось отстоять. В дальнейшем о. Василий активно помогал священникам и мирянам, оказавшимся в заключении.

15 марта 1932 года Василий Куприянов и Алексей Бенеманский снова были арестованы. 9 июля 1932 года Тройка ОГПУ приговорила священников Алексея Бенеманского, Василия Куприянова и др. к высылке в Казахстан на три года. В приговоре Тройки специально оговаривалось, что высланные должны следовать на место ссылки этапным порядком, т.е. проходя через все тюрьмы России южного направления, хотя они были административно-ссыльные, т.е. отбывать срок должны были вне тюремных стен. Это было своего рода особое наказание, иногда такое путешествие по этапу было тяжелее заключения.

Но закончился и второй срок заключения. Атеистическая богоборческая истерия продолжала набирать обороты в стране. С высоких трибун руководителями страны было объявлено: “К 1942 году мы закроем последний храм!” Ясно, что все не согласные с этим, и, прежде всего, священники, должны были выбирать: сменить род занятий или сгинуть в ГУЛАГе. О. Василий выбрал путь Христа - продолжил нести людям слово Божие и свой пастырский крест. В 1940 году, в возрасте 76 лет (!) Василия Куприянова арестовали в третий раз.

Приближался установленный богоборцами 1942 год. Но Господь рассудил иначе. 22 июня 1941 года, в день памяти … бич Божий опустился на отрекшийся от Православной веры народ. И случилось чудо. Вместо закрытия “последнего храма”, всесильный Сталин, силой обстоятельств осознавший в чем сила русского человека, разрешил открыть по всей стране тысячи ранее закрытых храмов. На волю были выпущены тысячи священников. 1943 год - стал годом перелома в Великой Отечественной войне.

Вероятно в этот же период на волю был выпущен и о. Василий. Как вспоминает Юлия Михайловна Волкова (ур. Стройкова, дочь Елены Алексеевны Бялыницкой-Бируля, театральный художник, жена Б.И. Волкова), старший сын о. Василия был военным, и даже, кажется, генералом. Он отличился на войне и имел многочисленные награды. Он попросил за отца и тому разрешили служить священником в с. Троица Удомельского района. Второй сын о. Василия - Михаил Васильевич Куприянов (1903 г.р.) был известным художником, членом творческого сообщества Кукрыниксы (псевдоним по первым слогам фамилий: Куприянов – “Ку”, Крылов П.Н. – “Кры”, Соколов Николай (прозвище – “Никса”). (Справка из БСЭ: М.В. Куприянов - Герой Соц. Труда (1973). Карикатурист. Совместно иллюстрировали произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина (1939), А.П. Чехова (1940-46), М. Горького (1933, 1948-49). Работали методом коллективного творчества (индивидуально – над портретами и пейзажами) Гос. премии СССР (1942, 1947, 1949, 1950, 1951, 1975), Ленинская премия (1965)).

Началось пастырское служение о. Василия на древнем удомельском приходе. Юлия Михайловна Волкова вспоминает о своей первой встрече с ним летом 1946 года (записано М.Б. Волковой): “Мне 18 лет. Крестик я не носила и не знала, крещенная ли я. Возможно, в детстве дед окрестил меня, т.к. родители моего отца были староверами. Отец Михаил Макарович Стройков был инженером, архитектором. Находился в ссылке, куда был сослан за свои убеждения. Погиб в 1937 году.

Любовь Витольдовна Бялыницкая-Бируля (дочь художника) поговорила с врачом Удомельской районной больницы Николаем Дмитриевичем Вичиным, который был знаком с о. Василием и договорился, чтобы я пришла в церковь.

В назначенный день я пошла пешком из “Чайки” в Троицу. Накануне, как положено, постилась, но не знала, что курить нельзя. А за войну из-за голода я к табаку привыкла. Пришла в церковь. Меня встретили две женщины, вероятно, жена о. Василия и дочь (или сестра). Они сказали, что его срочно куда-то позвали. На второй день история повторилась. Я задумалась. Что происходит? И как-то сама пришла мысль, что курить перед церковью не нужно. Я пересилила свою привычку и когда пришла в храм в третий раз, о. Василий оказался на месте и ждал меня. Так мы познакомились.

Отец Василий был очень обаятельным, культурным, образованным человеком. Он открыл для меня Православие, научил молитвам. “Тебе, как будущему художнику, это нужно обязательно видеть”, - говорил он, показывая иконы и настенные росписи в храме Иоанна-Богослова, рассказывая его историю.

Прихожанами храма были в основном бабушки. Они же и пели, когда совершалась служба. В августе 1949 года я крестила в храме своего сына Илью. (Илья Владимирович Пейда - художник-дизайнер, член-корреспондент МАНПО, учился в Сиговской школе 3 начальных класса)”.

В 1948 году о. Василий отпевал утонувшую у “Чайки” Любовь Витольдовну Бируля, единственную дочь художника Витольда Каэтановича Бялыницкого-Бируля.

Протоирей Василий Куприянов отошел к Богу 1 января 1950 года в возрасте 86 лет. Он был похоронен у алтаря храма в одной ограде с женой Александрой Дмитриевной (31.12.1867-11.01.1947). На его могиле уже в 1980-х годах родственники повесили табличку: “Протоирей Куприянов Василий Петрович, 1864-1950, трижды в 1923, 1932 и 1940 годах подвергался незаконным репрессиям. Посмертно реабилитирован”.

“За день до смерти, - продолжает свои воспоминания об о. Василии Ю.М. Волкова, - Витольд Каэтанович позвал к себе Елену Алексеевну:

- Еленушка, открой двери, отец Василий пришел...

- Что ты, - ответила она, - отец Василий давно умер.

- Нет, я же вижу, он на террасе стоит, что-то хочет сказать...

Это было в 12 часов дня. Через день в этот же час Витольд Каэтанович скончался.

Память о добром и благочестивом пастыре хранится до сих пор. Как вспоминают некоторые бабушки-прихожанки, прежде, после каждой службы, на могиле о. Василия служили панихиды.

В феврале 2001 году благочинному удомельского округа протоиерею Алексею (Губанову) (сегодня о. Аркадию) явился сон, который он пересказал автору настоящих строк в алтаре храма Новомучеников Российских: “Я подошел во сне к могиле о. Василия в Троице. Возле нее стоял старец и спросил меня: когда прославлять отца Василия будете? Я ответил: так ведь чудес никаких нет. А старец в ответ: всех чудес и не сосчитать…”