|
|
|
|
Н.С. Кокорин Видение кузнеца Ерофея. Сказка – не сказка… Быль – небыль… Откровение, видение, как назвал его сам автор. Что-то, когда-то, кому-то привидилось. На самом ли деле, во сне ли – Бог весть. Но вошло в оборот и стало оказывать влияние на жизнь округи. Пласт духовной жизни народа… Н.С. Кокорин
Дед Ерофей, деревенский кузнец, до темна задержался в кузне и только было собрался припереть подпоркой промерзшую дверь, чтобы идти домой, как вдруг слышит: от вяльцевских ворот гремит колокольчик. По звуку колокольчика слышно, что тройка идет шибко, кони бегут напористо, что правит ими твердая рука. И вслед тройке плывет не то гул, не то звон под самым горизонтом. Пригляделся во тьму - мельтешит что-то, но не по дороге, а левее, в окольцевском поле, будто там кто-то заблудился, не разберет дороги. И что за чудо: тройка мчит уже по заснеженному полю, как по накатанной дороге, прямо на жердевую изгородь. Треск сломанных жердей и черная колымага перелетев через изгородь, мчится к деревне, к деревенской изгороди. Теперь-то кузнец приметил, что несется она не от вяльцевских ворот, а из глубины мохновского болота, глухого, топкого, гиблого места с черным не замерзающим озером в глубине леса. В деревне даже ребятишкам было известно, что в том болоте издавна водится нечистая сила. Теперь было видно, что тройка правит к кузне. Раздался такой треск и грохот, что его наверное слышала вся деревенская округа и черная колымага, перелетев через последнюю изгородь, как вкопанная стала перед кузнецом. -Хозяин! – раздался из нее громовый голос – подкуй моих коней – озолочу. И почувствовал кузнец трепет и страх перед этим голосом, и понял, что накатила на него нечистая сила, а у него нет воли стать против нее, потому что давно забыл Бога и слова святых молитв. Пришлось служить нечистой силе. Принес кузнец ящик с подковами и подковными гвоздями. Клещи с молотком и подошел к первому конскому заду. Огладил круп лошади и почувствовал, что стоит она смирнехонько, только будто робеет кузнеца. Нагнулся в темноте над копытом, а это не копыто, а человечья нога. Страшно стало кузнецу, руки его опустились. Но тут просвистел в воздухе кнут, и будто огнем обожгло кузнецу спину и голову. Подковал тройке зад, подошел к переду. Нагнулся в темноте над копытом, а это не копыта, а человечья рука. И опять страшно стало кузнецу, и опять опустились его руки. -Что ж ты стоишь, бездельник? – откуда-то сверху донесся до него знакомый голос и показался он кузнецу страшнее кнута. И кузнец принялся за работу. Оковал пару, подошел к последней лошади. Забивает подковный гвоздь, а конь изгибается от боли и тихонько, по-человечески стонет. Не удержался кузнец, взглянул снизу на морду коня… -Мать честная! – вместо лошадиной морды видит он лицо своего бывшего соседа Васьки Крюкова, который три года назад повесился в амбаре и кузнец вынимал его мертвого из петли. Васька на него тоже смотрит, слезы у него по щекам текут ручьем, а он сквозь слезы моргает, мол – узнаешь? Крепко задумался кузнец: “Значит правду люди говорят, что душа самоубийцы на том свете служит чертям вместо лошади. Он посмотрел в поле, по которому приехала эта бесовская колымага и увидел, что все изгороди, хоть и трещали будто сломанные, на самом деле все стоят целехонькие. И он подивился бесовской силе, которая заставила души людей летать через земные преграды и таскать за собой такую тяжелую колымагу. -О чем задумался, кузнец? – раздался из глубины колымаги знакомый голос. Ерофей опомнился и страх снова сжал и оледенил его душу. А голос из колымаги продолжал почти весело: - Подставляй свою новую шапку и получи за работу! Не помнил кузнец, как снимал шапку, но видел, как волосатая рука высунулась из тьмы колымаги и из шланга потекли ручьем в шапку золотые монеты. Шапка уже насыпана до верху, а монеты все льются, сыплются мимо шапки, падают в снег. А Сатана смеется. Но вот шланг убрался в колымагу. Над тройкой просвистел кнут и в несколько мгновений видение исчезло, будто никогда и не существовало. Только долго еще над снежными полями, лесами, над деревнями стояло непонятное гудение, будто гул далекого урагана. Ну, а кузнец проснулся, потому что пришло время просыпаться. Вернее, когда почувствовал, что его голову сильно припекает от соседства с кузнечным горном. Несколько минут после этого он еще нежился в блаженном полусне. Но тут вспомнил, что на нем новенькая шапка. Он мгновенно вскочил, стащил ее с головы и ощупал. Увы, шапка прогорела насквозь и дымила густым смрадом горелой кожи и жженой шерсти. Перед ним возник образ яростной супруги, потрясающей толстыми кулаками. Его озорной ум искал выхода из этой ситуации. И он нашел его. Сначала кузнец окунул шапку в кадку с водой, потом насыпал в нее холодных углей и по тропинке в снегу поспешил к своей Дарье рассказать о встрече с самим Сатаной, о золотом кладе, которым был награжден за работу и о чудесном превращении золота в угли, которые прожгли шапку. Дарья после исповеди мужа, вместо привычной в таких случаях брани схватила его шапку и понеслась на беседку, чтобы рассказать эту чудесную историю всей деревне. В Ерофей не спеша опрокинул пару рюмашек, и в старой шапке отправился обратно в кузню собрать те золотые монеты, которые сыпались мимо шапки и падали в снег. Он был уверен, что место это он хорошо помнит. Вся котлованская округа узнала через некоторое время о происшествии с кузнецом. Люди восприняли случившееся, как шутливую выдумку, ловкий розыгрыш воинственной, но простой Дарьи. Было много смеха. Но были и такие, на которых подробности той ночи произвели сильное впечатление. Было замечено, что после описанного происшествия число самоубийств в котлованской округе в течение двадцати лет стояло на нуле. Все умирали своей смертью, чтобы не делать удовольствия чертям ездить на их душах в ад.
|
