“Заканчиваю историю своей жизни в октябрьские-ноябрьские дни 1941 года в Вышнем Волочке, в почти пустом городишке, в доме с заколоченными окнами, снова оторванная от всех близких, под пролетающими германскими самолетами, в постоянном ожидании бомбежки, рядом с пожарищем Торжка, в то время как идут бои в соседнем Твери-Калинине и когда решаются судьбы Москвы и Ленинграда. Людям моего поколения выпало на долю пережить четыре войны и три революции. Каждый из моих сверстников был участником Великих трагедий мирового масштаба, почти каждый их пережил вместе с тем как личные трагедии. Недостаточно ли этого, чтобы судьбы тех, что были способны мыслить и что вынесли на своих плечах до конца общие испытания, могли притязать на внимание хотя бы любителей мемуарной литературы и человеческих документов, к числу которых я принадлежала всегда”.

Эти слова написаны Анной Ильиничной Хоментовской. В конце жизни судьба забросила ее в село Островно Удомельского района, где она умерла 3 октября 1942 года. Из Вышнего Волочка незадолго до смерти ее вывезла племянница, которая работала агрономом.

А. И. Хоментовская была ученым, работавшим в узкой области истории и филологии - Итальянский гуманизм эпохи Возрождения.

Она родилась 1 октября 1881 года в Ростове-Ярославском в семье артиллерийского офицера, ставшего впоследствии генералом (девичья фамилия Шестакова). Вскоре семья переехала в С.-Петербург. В 1899 году Анна Ильинична закончила гимназию и поступила на физико-математический факультет Бестужевских курсов. В 1902 - 1903 гг. она серьезно увлеклась нелегальной литературой и революционными идеями и в январе 1904 г. ушла из семьи, начав зарабатывать на жизнь уроками и переводами. В 1907 г. окончила физико-математический факультет, а спустя четыре года поступила на историко-филологический факультет тех же Бестуживских курсов. Лекции по истории и филологии она слушала у известных в свое время профессоров И.М. Гевса, Э.Д. Гримма, а новую историю - у Е.В. Тарле. В 1916 г. после окончании курсов она была оставлена на кафедре всеобщей истории для подготовки к профессорскому званию. В 1918-1919 г.г. служила в архиве. В 1920-1923 гг. состояла доцентом Петроградского университета. С 1925 г. на протяжении 10 лет она заведует библиотекой и архивом наблюдений Главной геофизической обсерватории, совмещая службу с очень интенсивной научной работой. В 1927 г. Хоментовскую высылают из Ленинграда и 2 года она живет в Саратове, где работает в университетской библиотеке. “Первый вопрос (следователя – Д.П.) гласил, за что я была выслана. Были очень недовольны, когда я отозвалась неведением: в самом деле, причины высылки мне объявлены не были”. В Саратове Хоментовская завершила “главный труд жизни” - написала монографию “Итальянская гуманистическая эпитафия”. С 1937 по 1940 г. она отбывала наказание в лагерях ГУЛАГа.

В 1940 г. в связи с прогрессирующей болезнью А.И. освободили из лагеря, но “без права проживания в больших городах”. “Пришлось поселиться в Вышнем Волочке... и взять уроки русского языка в средней школе, чтобы обеспечить себе хлеб насущный. Отдаленность от квартиры и разнузданность учеников делали работу очень трудной. Сердце не выдержало, и 1 апреля 1940 г. пришлось оставить работу”.

Несмотря на тяжелую болезнь Хоментовская не оставляет и научную работу. В вышневолоцкий период жизни ею была написана работа о Лоренцо Балла - великом итальянском гуманисте. Но кроме этого ею были написаны воспоминания о пройденном жизненном пути. В отличие от многих книг, появившихся в последние годы о 1930-х годах, о ГУЛАГе, ее книга интересна тем, что она была написана по горячим следам, нелегально, без надежды когда-либо увидеть ее изданной. 50 лет рукопись хранилась у родственников. Только одна обнаруженная цитата о буднях ГУЛАГА могла отправить всех их по этапу. Но рукопись была сохранена и в 1994 году увидела свет. Две книги под одной обложкой “Итальянская гуманистическая эпитафия” и “Пройденный путь” были изданы издательстве Санкт-петербургского университета тиражом всего 460 экз.

Ее свидетельства о лагерной машине уничтожения людей так емки и откровенны, что не требуется никаких комментариев: “Из одиночек доносился плач младенцев. Представлены были все классы и возрасты от 15 до 80 лет. Это был Ноев ковчег...” “Еще в декабре мы наблюдали лихорадочную спешную отправку по этапу мужчин. За ними последовали мы. Пришлось убедиться, что после самого поверхностного осмотра врачебной комиссией нас, вплоть до старух 60 лет и старше, отправляют в лагеря раздетыми, какими мы были взяты еще в теплое время, без обуви, потерявших в Саратове детей и остатки имущества. ...Люди замерзали и гибли”. “Мы прибыли (в колонию – Д.П.) при закате солнца - старики и старухи, и калеки всех возрастов, слепые, безрукие, безногие, с одним туловищем, с искривленным позвоночником - у трех рядов идущих было всего три ноги - это зрелище напоминало кошмары Гойи с изображением ужасов войны. Интеллигентных лиц совсем не было видно; все это были “бабы” и “мужики”...” “В массе он (лагерь – Д.П.) переполнен был не уголовными или активными политическими преступниками, даже не буржуями и помещиками, а сотнями полуграмотных и совсем неграмотных стариков и старух из крестьян - с целью их перевоспитания насилием, страхом и тайной, возведенными в систему... Мечтам человечества о лучшем мире, видно, суждено роковым образом превращаться в кошмары...”

“Война все оборвала, - дописывала в В.Волочке свои воспоминания Анна Ильинична, - над работами большого масштаба приходится поставить точку. Силы иссякают... Отрезанная от родных и близких, больная, я жду своей участи, чтобы погибнуть от бомб, огня, голода или недуга. Но пока работает мысль и есть теплый угол, я продолжаю писать.”.